Рекламный баннер 990x90px bantop
Материалов, которые войдут в книгу «Дорогой добра», становится всё больше
13:46 09.09.2025 16+
Материалов, которые войдут в книгу «Дорогой добра», становится всё больше. Среди них — и воспоминания Лидии Михайловны Пиянзиной. В селе Покровка Кинельского района она трудилась социальным работником более 19 лет.
«Мой путь в социальное обслуживание лежал через школу. Не поступив в институт (всего одного балла не хватило), я год проработала учителем английского языка и пионервожатой в Покровской школе. Летом поехала поступать в педучилище, но дорогой передумала. Меня замуж позвали, и я побоялась, что Витя Пиянзин не станет ждать, пока я выучусь. После декрета получила профессию повара, с отличием окончив училище, и 13 лет проработала в школьной столовой.
А потом мне сделали операцию (к сожалению, она окажется не единственной), из столовой пришлось уволиться, я встала на биржу труда. По результатам тестирования, которое мы там проходили, психолог сказала, что мне нужно работать с людьми — или врачом, или соцработником. Год я просидела дома. Как мне казалось, окрепла, поэтому, когда Оля Куприянова предложила устроиться соцработником, согласилась. Подумала: попробую, поработаю немного. А осталась надолго. Душой прикипела к своим подопечным. Каждый оставил свой след в сердце, всё оно у меня изранено.
Поначалу на обслуживании были пять человек. Я знала, кто у нас в Покровке живёт один, кому нужна помощь. Пришла. Предложила. Согласились. Среди них были и те, с кем вместе работали в школе, — Нина Васильевна Петрова, Елена Константиновна Рязанова. Все они — добрые и душевные люди. С годами мы с ними очень сблизились, как родные стали.
В обязанности соцработника входит доставка продуктов, а это — тяжёлые сумки, которые мне запрещено было носить. Но я решила забыть про все эти запреты и ограничения — работала, как ломовая лошадь. За покупками для подопечных мы ездили в Комсомольский. И туда, и оттуда добирались как придётся. Иногда — если сумки были не очень тяжёлыми — пешком шли до Покровки. Идём, песни поём — хорошо, весело. По вторникам ходили на планёрки к главе поселения Татьяне Павловне Сотниковой, рассказывали, какие у наших подопечных проблемы: кому-то дорогу почистить, у кого-то фонарь на улице не горит, у кого-то сосед дебоширит. Это были их наказы, которые мы должны были донести до власти.
Потом ставка увеличилась до восьми человек. Вот тогда появились у меня подопечные с очень сложными характерами. Одна Пелагея Васильевна Дерюгина чего стоила. Так обидеть могла, что сердце заходилось. Но я не ругалась с ней, терпела, прощала обиды, а кто-то не смог простить. Трижды эту бабушку поджигали. На третий раз дом сгорел полностью. Дело было осенью. Я только легла спать, сын забегает: «Мам, твоя тёть Поля горит!» Хорошо, что она жила недалеко, иначе бы не успели. Ведь её калитка была подперта ломом, а входная дверь — шваброй. Наши мальчишки (мой сын и Оли Куприяновой) перепрыгнули через забор, отбросили их, открыли дверь. Тёть Поля стоит в сенцах, кричит. Вывели её, а я — в горящий дом, чтобы документы вытащить. Саша остановил меня, бросился туда сам, вынес их.
Сын забрал её к себе в Самару. Прожила она там три дня и вернулась, стала жить на погребке. Я ей туда обогреватель поставила, кроватку. Звала к себе жить — отказалась. Дедушка один позвал: «Пусть Поля приходит. Жалко мне её». Но она заявила, что с молодости ненавидит его, не пойдёт. «Ну, тогда — в дом престарелых», — говорю ей. «Вот и оформляй меня, вози по врачам. Это твоя обязанность!» — отрезала она. После долгих уговоров всё же переехала к этому дедушке. Через два года он умер. Я нашла ей квартиру в двухэтажке, которую ей сдавали за символическую плату. Там она и умерла.
Многих подопечных я обслуживала до самой их смерти. И в организации похорон участвовала, и даже обмывала. Мне все наказывали: здесь смертный узел лежит, здесь — деньги на похороны. Не детям, а мне — соцработнику, ведь я всегда рядом. Все наказы я неукоснительно выполняла: и пояском подпоясывала, и батюшку на похороны именно георгиевского приглашала, и певчих. Теперь могилки тех, у кого не осталось родственников, — на мне. Ухаживаю за ними, обязательно поминаю умерших. Говорю им: «И здесь я вам соцработник. И здесь вы остаётесь моими подопечными».
За эти годы я окончательно убедилась, что наша служба основана на любви, на жалости и сострадании, поэтому плохие люди здесь не работают. Если и оказываются случайно, то ненадолго. Я попала в замечательный коллектив. Много лет мы проработали вместе с Валей Седельниковой, Верой Рубцовой, Наташей Объедковой, Таней Семёновой, Людой Соловчук, Таней Пигачёвой, Наташей Измайловой, Ниной Патрикеевой, Олей Куприяновой. И заведующие у нас хорошие были. Мы организовывали праздники для подопечных на День пожилого человека, паломнические поездки, в которых сопровождали их; участвовали во всех творческих и спортивных мероприятиях, проводимых в нашей организации. Мы поддерживали друг друга, когда проходили ежегодную аттестацию, когда сдавали экзамены в училище, окончив которое, получили дипломы соцработника и няни.
Если бы не болезнь, поработала ещё, но в апреле 2023 года у меня обнаружили онкологию, удалили часть лёгкого. Очень хотела выйти на работу, но мои подопечные жили далеко друг от друга, такие расстояния мне были не под силу. Осложняло ситуацию и то, что на моём участке была женщина, страдающая шизофренией. Так тяжело с ней — не передать, не описать. Этой нагрузки я бы не выдержала. Когда работала, после визита к ней всегда шла в медпункт — давление было 190. Сделают мне укол, посижу немного, потом обязательно иду к Кондратенко — отдохнуть душой в этой удивительно светлой и позитивной семье.
Первое время очень скучала о работе, о своих подопечных. Потом свыклась постепенно со своим новым положением. Но до сих мы созваниваемся, иногда хожу к ним в гости. И что очень важно, я с удовольствием вспоминаю о том времени, когда была соцработником. Рада, что сегодня мне была предоставлена такая возможность, что мои воспоминания останутся в книге. Она наверняка поможет начинающим соцработникам понять огромную значимость их труда».
«Мой путь в социальное обслуживание лежал через школу. Не поступив в институт (всего одного балла не хватило), я год проработала учителем английского языка и пионервожатой в Покровской школе. Летом поехала поступать в педучилище, но дорогой передумала. Меня замуж позвали, и я побоялась, что Витя Пиянзин не станет ждать, пока я выучусь. После декрета получила профессию повара, с отличием окончив училище, и 13 лет проработала в школьной столовой.
А потом мне сделали операцию (к сожалению, она окажется не единственной), из столовой пришлось уволиться, я встала на биржу труда. По результатам тестирования, которое мы там проходили, психолог сказала, что мне нужно работать с людьми — или врачом, или соцработником. Год я просидела дома. Как мне казалось, окрепла, поэтому, когда Оля Куприянова предложила устроиться соцработником, согласилась. Подумала: попробую, поработаю немного. А осталась надолго. Душой прикипела к своим подопечным. Каждый оставил свой след в сердце, всё оно у меня изранено.
Поначалу на обслуживании были пять человек. Я знала, кто у нас в Покровке живёт один, кому нужна помощь. Пришла. Предложила. Согласились. Среди них были и те, с кем вместе работали в школе, — Нина Васильевна Петрова, Елена Константиновна Рязанова. Все они — добрые и душевные люди. С годами мы с ними очень сблизились, как родные стали.
В обязанности соцработника входит доставка продуктов, а это — тяжёлые сумки, которые мне запрещено было носить. Но я решила забыть про все эти запреты и ограничения — работала, как ломовая лошадь. За покупками для подопечных мы ездили в Комсомольский. И туда, и оттуда добирались как придётся. Иногда — если сумки были не очень тяжёлыми — пешком шли до Покровки. Идём, песни поём — хорошо, весело. По вторникам ходили на планёрки к главе поселения Татьяне Павловне Сотниковой, рассказывали, какие у наших подопечных проблемы: кому-то дорогу почистить, у кого-то фонарь на улице не горит, у кого-то сосед дебоширит. Это были их наказы, которые мы должны были донести до власти.
Потом ставка увеличилась до восьми человек. Вот тогда появились у меня подопечные с очень сложными характерами. Одна Пелагея Васильевна Дерюгина чего стоила. Так обидеть могла, что сердце заходилось. Но я не ругалась с ней, терпела, прощала обиды, а кто-то не смог простить. Трижды эту бабушку поджигали. На третий раз дом сгорел полностью. Дело было осенью. Я только легла спать, сын забегает: «Мам, твоя тёть Поля горит!» Хорошо, что она жила недалеко, иначе бы не успели. Ведь её калитка была подперта ломом, а входная дверь — шваброй. Наши мальчишки (мой сын и Оли Куприяновой) перепрыгнули через забор, отбросили их, открыли дверь. Тёть Поля стоит в сенцах, кричит. Вывели её, а я — в горящий дом, чтобы документы вытащить. Саша остановил меня, бросился туда сам, вынес их.
Сын забрал её к себе в Самару. Прожила она там три дня и вернулась, стала жить на погребке. Я ей туда обогреватель поставила, кроватку. Звала к себе жить — отказалась. Дедушка один позвал: «Пусть Поля приходит. Жалко мне её». Но она заявила, что с молодости ненавидит его, не пойдёт. «Ну, тогда — в дом престарелых», — говорю ей. «Вот и оформляй меня, вози по врачам. Это твоя обязанность!» — отрезала она. После долгих уговоров всё же переехала к этому дедушке. Через два года он умер. Я нашла ей квартиру в двухэтажке, которую ей сдавали за символическую плату. Там она и умерла.
Многих подопечных я обслуживала до самой их смерти. И в организации похорон участвовала, и даже обмывала. Мне все наказывали: здесь смертный узел лежит, здесь — деньги на похороны. Не детям, а мне — соцработнику, ведь я всегда рядом. Все наказы я неукоснительно выполняла: и пояском подпоясывала, и батюшку на похороны именно георгиевского приглашала, и певчих. Теперь могилки тех, у кого не осталось родственников, — на мне. Ухаживаю за ними, обязательно поминаю умерших. Говорю им: «И здесь я вам соцработник. И здесь вы остаётесь моими подопечными».
За эти годы я окончательно убедилась, что наша служба основана на любви, на жалости и сострадании, поэтому плохие люди здесь не работают. Если и оказываются случайно, то ненадолго. Я попала в замечательный коллектив. Много лет мы проработали вместе с Валей Седельниковой, Верой Рубцовой, Наташей Объедковой, Таней Семёновой, Людой Соловчук, Таней Пигачёвой, Наташей Измайловой, Ниной Патрикеевой, Олей Куприяновой. И заведующие у нас хорошие были. Мы организовывали праздники для подопечных на День пожилого человека, паломнические поездки, в которых сопровождали их; участвовали во всех творческих и спортивных мероприятиях, проводимых в нашей организации. Мы поддерживали друг друга, когда проходили ежегодную аттестацию, когда сдавали экзамены в училище, окончив которое, получили дипломы соцработника и няни.
Если бы не болезнь, поработала ещё, но в апреле 2023 года у меня обнаружили онкологию, удалили часть лёгкого. Очень хотела выйти на работу, но мои подопечные жили далеко друг от друга, такие расстояния мне были не под силу. Осложняло ситуацию и то, что на моём участке была женщина, страдающая шизофренией. Так тяжело с ней — не передать, не описать. Этой нагрузки я бы не выдержала. Когда работала, после визита к ней всегда шла в медпункт — давление было 190. Сделают мне укол, посижу немного, потом обязательно иду к Кондратенко — отдохнуть душой в этой удивительно светлой и позитивной семье.
Первое время очень скучала о работе, о своих подопечных. Потом свыклась постепенно со своим новым положением. Но до сих мы созваниваемся, иногда хожу к ним в гости. И что очень важно, я с удовольствием вспоминаю о том времени, когда была соцработником. Рада, что сегодня мне была предоставлена такая возможность, что мои воспоминания останутся в книге. Она наверняка поможет начинающим соцработникам понять огромную значимость их труда».
Оставить сообщение: