Рекламный баннер 990x90px bantop
Люди долга и чести
09:34 21.02.2025 16+
Люди долга и чести
«Саша и Дима Тырины выросли на наших глазах. Они совсем разные по характеру, но есть у них одно общее, то, что для них свято и незыблемо, — чувство долга. И в полной мере это проявилось именно в труднейших обстоятельствах — на СВО. Низкий поклон родителям, воспитавшим достойных сыновей. Они по праву гордятся ими, ведь каждый — сильная личность, настоящий мужчина, воин», — рассказывает о своих земляках Татьяна Владимировна Попова.
«Сыновья у нас с малых лет к труду приучены, — продолжает разговор Светлана Александровна Тырина. — Муж получил производственную травму (ноги и позвоночник сильно пострадали), когда Саше было четыре года, а Диме — два. Мы и дом строили, и теплицу на тысячу корней держали, и они, став чуть постарше, во всём помогали. А вообще, росли обычными мальчишками. Сашиными любимыми игрушками были автоматы да пулемёты. Собирались с пацанами в заброшенном доме и в партизан играли. При этом ничего воинственного, боевого в нём не было. Наоборот — спокойный, добродушный, даже застенчивый. Кто бы мог подумать, что он будет на передовой защищать нашу Родину. А вот Дима — боевой, в обиду себя никогда не давал. Но и тот, и другой — упрямые. Если что решили, — не свернёшь. И всю ответственность за эти решения берут на себя. Это отцовское воспитание: мужчина должен защищать, заботиться и принимать решение. А ещё — не ныть и не жаловаться, как бы трудно и плохо ни было. Такими они и выросли у нас. Саша после техникума год служил в ВДВ, в части, которая во Пскове находится. Там огромные нагрузки, но он у нас крепкий, выносливый — всё выдержал. Отслужив срочную, подписал контракт на три года. Побывал и в Дагестане, и в Таджикистане, и в Сирии — там его и застало начало СВО, у него как раз командировка на год была в эту страну. Через полгода их оттуда привезли, дали неделю отдохнуть дома и — на СВО. Сейчас у него уже несколько наград: медаль Жукова, медаль «За воинскую доблесть» и медали «Участнику специальной военной операции».
Дима окончил одиннадцатилетку, два года был единственным учеником в классе. Мы его спрашивали с сомнением: надо ли так? Он был непреклонен: надо! Поступил в железнодорожный институт. Только учёба закончилась, — повестку получил. Хотел служить в той же части ВДВ, что и Саша, но там набор уже закончился. Он звонил, договаривался, настаивал. И ему предложили: «Если уж так хочется, подпишите контракт на два года. Понравится, — останетесь». Подписал. Когда год отслужил, сказал: «Всё хорошо, но армия — это не моё. Контракт закончится, и пойду работать по своей специальности». А в 2022-м началась СВО. 23 февраля их сразу же на самолёт — и в зону боевых действий. Нам даже не сообщили. С этого дня от него никаких вестей. И так — три долгих и страшных месяца. Связи не было. Мы не знали, живой ли он. Если знакомым удавалось находить списки погибших, сообщали нам: Димы в них нет. Каким-то чудом его невеста нашла контакты Диминого командира. Списывалась с ним и тут же звонила нам: Дима живой. Когда вышел на связь, сам на себя не был похож. Невесте отправил свою фотографию и сказал: «Родителям её не посылай, чтобы не расстраивались». Она всё же прислала. Я трое суток не могла ни спать, ни есть, ни пить. Это был мужчина — обросший, неузнаваемый. Когда привёл себя в порядок, вышел на видеосвязь. И я окончательно поняла: он стал совершенно другим человеком, это не тот Дима, который был. Боюсь даже думать о том, что пережил наш сын, сколько горя и мучений выпало ему. Это не выдерживали даже офицеры — уходили, мобилизации ведь тогда ещё не было. Когда их взвод вывели на десятидневный отдых в Белгород, мы стали говорить Диме: «Может, не вернёшься туда?» А он сказал: «Нет, я пойду до конца. Я отдам долг Родине».
Вернувшись, он уже редко-редко выходил на связь. Через восемь месяцев его ранило. Дима смог не только сам выбраться из огня, но и раненого командира вынес. За проявленное мужество был награждён медалью «За отвагу». Из госпиталя звонит: «Мама, я трёхсотый, не переживай». Пока разговаривали, я, конечно, держалась, а потом… Сыновья не любят, чтобы я плакала. Если мама улыбается, значит, всё нормально. Вот и стараюсь держать себя в руках, виду не подаю.
Дима сначала лечился в госпиталях Майкопа и Ростова, потом были реабилитация и отпуск, во время которого он восстанавливал документы — все они сгорели, когда его ранило. Ему предстояла отправка в Курск, чтобы обучать срочников, поэтому послали на трёхмесячные курсы, уговаривали стать кадровым военным — он отказался. Обучение молодых солдат в мирной обстановке продолжалось для него недолго — в Курскую область вторглись ВСУ, и Дима опять оказался на передовой.
Конечно, мы с мужем очень переживаем за сыновей. Молимся о них, постоянно в храм ездим. Они крещёные, верующие, всегда, с самого детства, крестики носят. Сейчас у каждого в нагрудном кармашке — псалом «Живый в помощи». Сергей, когда бывает в Питере, обязательно заезжает в Псково-Печерский монастырь, чтобы там помолиться о наших ребятах. Верим, с Божьей помощью всё будет хорошо, вернутся сыновья с победой».
«Саша и Дима Тырины выросли на наших глазах. Они совсем разные по характеру, но есть у них одно общее, то, что для них свято и незыблемо, — чувство долга. И в полной мере это проявилось именно в труднейших обстоятельствах — на СВО. Низкий поклон родителям, воспитавшим достойных сыновей. Они по праву гордятся ими, ведь каждый — сильная личность, настоящий мужчина, воин», — рассказывает о своих земляках Татьяна Владимировна Попова.
«Сыновья у нас с малых лет к труду приучены, — продолжает разговор Светлана Александровна Тырина. — Муж получил производственную травму (ноги и позвоночник сильно пострадали), когда Саше было четыре года, а Диме — два. Мы и дом строили, и теплицу на тысячу корней держали, и они, став чуть постарше, во всём помогали. А вообще, росли обычными мальчишками. Сашиными любимыми игрушками были автоматы да пулемёты. Собирались с пацанами в заброшенном доме и в партизан играли. При этом ничего воинственного, боевого в нём не было. Наоборот — спокойный, добродушный, даже застенчивый. Кто бы мог подумать, что он будет на передовой защищать нашу Родину. А вот Дима — боевой, в обиду себя никогда не давал. Но и тот, и другой — упрямые. Если что решили, — не свернёшь. И всю ответственность за эти решения берут на себя. Это отцовское воспитание: мужчина должен защищать, заботиться и принимать решение. А ещё — не ныть и не жаловаться, как бы трудно и плохо ни было. Такими они и выросли у нас. Саша после техникума год служил в ВДВ, в части, которая во Пскове находится. Там огромные нагрузки, но он у нас крепкий, выносливый — всё выдержал. Отслужив срочную, подписал контракт на три года. Побывал и в Дагестане, и в Таджикистане, и в Сирии — там его и застало начало СВО, у него как раз командировка на год была в эту страну. Через полгода их оттуда привезли, дали неделю отдохнуть дома и — на СВО. Сейчас у него уже несколько наград: медаль Жукова, медаль «За воинскую доблесть» и медали «Участнику специальной военной операции».
Дима окончил одиннадцатилетку, два года был единственным учеником в классе. Мы его спрашивали с сомнением: надо ли так? Он был непреклонен: надо! Поступил в железнодорожный институт. Только учёба закончилась, — повестку получил. Хотел служить в той же части ВДВ, что и Саша, но там набор уже закончился. Он звонил, договаривался, настаивал. И ему предложили: «Если уж так хочется, подпишите контракт на два года. Понравится, — останетесь». Подписал. Когда год отслужил, сказал: «Всё хорошо, но армия — это не моё. Контракт закончится, и пойду работать по своей специальности». А в 2022-м началась СВО. 23 февраля их сразу же на самолёт — и в зону боевых действий. Нам даже не сообщили. С этого дня от него никаких вестей. И так — три долгих и страшных месяца. Связи не было. Мы не знали, живой ли он. Если знакомым удавалось находить списки погибших, сообщали нам: Димы в них нет. Каким-то чудом его невеста нашла контакты Диминого командира. Списывалась с ним и тут же звонила нам: Дима живой. Когда вышел на связь, сам на себя не был похож. Невесте отправил свою фотографию и сказал: «Родителям её не посылай, чтобы не расстраивались». Она всё же прислала. Я трое суток не могла ни спать, ни есть, ни пить. Это был мужчина — обросший, неузнаваемый. Когда привёл себя в порядок, вышел на видеосвязь. И я окончательно поняла: он стал совершенно другим человеком, это не тот Дима, который был. Боюсь даже думать о том, что пережил наш сын, сколько горя и мучений выпало ему. Это не выдерживали даже офицеры — уходили, мобилизации ведь тогда ещё не было. Когда их взвод вывели на десятидневный отдых в Белгород, мы стали говорить Диме: «Может, не вернёшься туда?» А он сказал: «Нет, я пойду до конца. Я отдам долг Родине».
Вернувшись, он уже редко-редко выходил на связь. Через восемь месяцев его ранило. Дима смог не только сам выбраться из огня, но и раненого командира вынес. За проявленное мужество был награждён медалью «За отвагу». Из госпиталя звонит: «Мама, я трёхсотый, не переживай». Пока разговаривали, я, конечно, держалась, а потом… Сыновья не любят, чтобы я плакала. Если мама улыбается, значит, всё нормально. Вот и стараюсь держать себя в руках, виду не подаю.
Дима сначала лечился в госпиталях Майкопа и Ростова, потом были реабилитация и отпуск, во время которого он восстанавливал документы — все они сгорели, когда его ранило. Ему предстояла отправка в Курск, чтобы обучать срочников, поэтому послали на трёхмесячные курсы, уговаривали стать кадровым военным — он отказался. Обучение молодых солдат в мирной обстановке продолжалось для него недолго — в Курскую область вторглись ВСУ, и Дима опять оказался на передовой.
Конечно, мы с мужем очень переживаем за сыновей. Молимся о них, постоянно в храм ездим. Они крещёные, верующие, всегда, с самого детства, крестики носят. Сейчас у каждого в нагрудном кармашке — псалом «Живый в помощи». Сергей, когда бывает в Питере, обязательно заезжает в Псково-Печерский монастырь, чтобы там помолиться о наших ребятах. Верим, с Божьей помощью всё будет хорошо, вернутся сыновья с победой».
Оставить сообщение: